— Господи, бедная, — миссис Дженкинс поднялась, и, отложила вязание. Посмотрев в огромные, наполненные слезами, зеленые глаза, она кивнула: "Конечно, миссис де Лу. Такое горе, такое горе, такой мальчик хороший у вас был…"
— Ладгейт Хилл, — оглянулась Марта, выйдя на улицу. "К собору Святого Павла, значит. Дом с синей дверью, трехэтажный". Она шла по мостовой, в свете факелов, высоко подняв голову в черном, кружевном чепце. Вечер был жарким, из окон таверн была слышна музыка и крики. По мостовой скрипели колеса карет, вокруг горящих факелов на стенах домов кружились мошки.
В Сити было уже тихо. Марта быстро нашла нужную улицу, — короткую, узкую, в тени собора. Подойдя к двери, она быстро постучала медным молотком. В прорези показались чьи-то глаза. "Мне нужно видеть мистера Джона, — коротко сказала девушка, — по срочному делу".
— Письмо, — потребовал привратник. "Без письма не допускаем".
Марта оглянулась, — улица была пустой. Подняв юбки, она вытащила из-за подвязки пистолет. "Вот мое письмо, — она просунула дуло в прорезь, и уперла его в лоб привратнику, — я же сказала — оно срочное".
Мужчина сглотнул и откинул засов.
Марта зашла в пустую, скромную переднюю. Властный голос сверху спросил: "Что такое, Хэдли? От его величества гонец или тот пакет из Адмиралтейства, наконец, привезли?"
— Тут дама…, - пробормотал привратник. Марта так и не опускала пистолет. "Я мистер Джон, — сказал невысокий, светловолосый мужчина в темном сюртуке. Он окинул взглядом переднюю и велел: "Хэдли, идите к себе, я тут разберусь".
Она была маленькая и хрупкая, как мальчишка, в трауре, и пахло от нее жасмином. Джон увидел выбившийся из-под чепца бронзовый локон, зеленые, холодные глаза в темных ресницах. Она, вздернув острый подбородок, навела на него пистолет: "Меня зовут Марта Бенджамин-Вулф. Я пришла за священником, мне надо похоронить своего сына".
— Тот же голос, — подумал Джон, вспомнив французскую колыбельную. "Это она пела".
— Вы должны быть в Виргинии, — растерянно отозвался Джон.
— А я здесь, — жестко ответила Марта и велела: "Поторапливайтесь".
Он спустился вниз, в пасторском воротничке. Открывая перед ней дверь, Джон пробормотал: "Может быть, все-таки вы…".
— Потом, — отмахнулась Марта. Посмотрев на него, она хмыкнула: "Я почему-то была уверена, что у вас такой найдется. Пойдемте, нам в Мэйфер, в пансион…"
— Миссис Дженкинс, — Джон все никак не мог отвести от нее глаз. "Я слышал, как вы пели, мимо проходил, — объяснил он.
— А где ваш пистолет? — спросил мужчина, когда они миновали собор святого Павла.
— За чулком, — сухо ответила Марта и, не оборачиваясь, — заспешила вниз по улице, на запад.
В пансионе было тихо, где-то поблизости цокали копыта припозднившихся всадников. Джон, входя вслед за Мартой в спальню, увидел на кровати крохотный, прикрытый простыней до подбородка, трупик. "Спасибо, миссис Дженкинс, святой отец уже здесь, — Марта положила руку на плечо хозяйки и та всхлипнула: "Лежит, как живой, Господи. Бедное дитя, бедный маленький Тедди…"
Она вышла, и Марта приказала: "Заприте дверь". Джон накинул засов и увидел, как женщина наклоняется над телом сына, держа в руке свечу.
Джон подошел поближе и взглянул на мертвого ребенка. Тот пошевелился и открыл синие глаза.
На столе, между ними, лежало два пистолета. Тедди спал, уткнувшись в подушку, прижавшись щекой к войлочному, длинноухому кролику.
— Это индейское снадобье, — Марта отпила вина. "Мне его дала в Бостоне знахарка, миссис Онатарио. Вам, наверное, сын о ней рассказывал, мистер Джон. Мы с ним разминулись, всего лишь на несколько дней".
— Рассказывал, — кивнул Джон. Бронзовая прядь, спускавшаяся из-под чепца на белую щеку, играла в свете свечи золотом.
— Оно замедляет сокращения сердца и дыхание, — спокойно сказала Марта. "Я промыла Тедди желудок, много раз, и потом дала этого настоя. Вот, — она порылась за корсетом — Джон почувствовал, что краснеет, — и протянула ему серебряный флакон, — я собрала рвоту, у вас найдется человек, который сможет сделать анализ? И еще, — она поднялась и открыла ящик туалетного столика, — это я нашла на полу, рядом с креслом, где сидел Тедди. Возьмите, — девушка протянула ему лупу в оправе красного дерева.
Джон развернул кружевной, пахнущий жасмином носовой платок, и поднес лупу к глазу. "Они золотистые, — сказал он тихо.
— Тут был, — Марта помолчала, — мой муж. Я уверена в этом. Служанка, которая ухаживала за Теодором, — Бесси Касл, — отпросилась, сославшись на болезнь. Через нее Мэтью сюда и попал.
— Анализ мы сделаем, — спокойно ответил Джон, — и, если ваши подозрения подтвердятся, — я его лично завтра арестую. Я знаю, где он остановился, и когда он отплывает в Санкт-Петербург.
— Вы ничего не знаете, — тонкие губы искривились. Марта, сняв с цепочки для часов ключ, открыла серебряную шкатулку.
— Читайте, — бросила она на стол какие-то бумаги. "Это показания бывшей рабыни, мисс Салли Хит, сейчас она миссис Фримен, и протокол осмотр тела некоей Маргарет Брэдли, в Бостоне, жертвы убийства. Осмотр делала я, — Марта разлила по бокалам остатки вина: "Оба документа заверены адвокатом Дэниелом Вулфом, это старший брат, — она прервалась и подышала, — моего мужа".
— Тем более мы его арестуем, раз это его рук дело, — Джон поднял голову от бумаг и увидел чуть заметные веснушки на ее щеках. "Осмотр делала я, — вспомнил он слова девушки и взглянул на ее пальцы — тонкие, холеные, украшенные кольцом с синим алмазом.
— Вы его не арестуете, — злым, свистящим шепотом, сказала Марта. "В том пансионе давно никого нет. На корабль никто не сядет. Из Бостона он уплыл, как седельщик Майкл Смит, а отсюда — уплывет еще кем-то, третьим. И не в Санкт-Петербург, поверьте мне. Сколько вы ему дали денег?"
— Откуда вы… — удивился Джон.
— Я читала ваши письма, — Марта усмехнулась, — мой муж оставил их в имении вместе с шифровальной таблицей. Хотя их и так можно было бы прочитать — шифр несложный. Так сколько? — требовательно спросила она.
— Пять сотен фунтов, — отозвался Джон, дернув щекой.
Марта сложила кончики пальцев и покачала ими туда-сюда.
— Велите вашим людям в Гамбурге и Данциге следить за жертвами убийств. В ближайшие три месяца, — наконец, сказала она. "Если будет что-то похожее, — она кивнула на бумаги в руках Джона, — значит, Мэтью там сошел на берег. А в России, — Марта пожала плечами, — в России вы его потеряете. Навсегда. Уж слишком она большая".
Светло-голубые глаза блеснули сталью. "Я не люблю, — медленно проговорил Джон, — когда меня обманывают, миссис Бенджамин-Вулф. Ваш муж не сможет от меня спрятаться, поверьте. Я его разыщу и убью, сам".